Кейт Уинслет: англичанка из Голливуда
Кейт Уинслет родилась в маленьком английском городке в семье потомственных актеров. Природа одарила ее незаурядным актерским талантом и энергией. C тринадцати лет она начала выступать на сцене в местном музыкальном театре, а затем в кино, где ее первой ролью стала неуравновешенная школьница в ленте «Небесные создания». Заинтригованный искренней и оригинальной игрой молодой актрисы, режиссер Энг Ли предложил ей затем роль легкомысленной Марианны в «Разуме и чувствах», фильме, который впоследствии номинировался на «Оскара». Потом была Офелия в «Гамлете», едва не стоившая Кейт главной роли в «Титанике»: его режиссер, Джеймс Камерон, считал, что три костюмные роли подряд — это слишком много для такой молодой исполнительницы. Однако Уинслет изменила мнение режиссера на 180 градусов, и Камерон не прогадал — едва ли какой-либо другой актрисе ее поколения роль Розы оказалась бы по плечу.
В самом деле, способность глубоко и искренне переживать происходящее — большая редкость в наше поверхностно-темпераментное время, и Кейт — одна из немногих избранниц судьбы, которым это удается. Для нас, зрителей, это, несомненно, большая удача. А для Кейт? Каково-то приходится ей самой?
Джеймс Камерон восхищенно рассказывал, что после большой эмоциональной сцены она могла проплакать целый час, а Энг Ли, чтобы успокоить актрису, прибегал к помощи гимнастики тай-ши и поэзии прошлого века. «Я совершенно не могу скрывать свои эмоции, — признается Кейт с оттенком гордости. — Мои чувства вспыхивают моментально».
Впрочем, не стоит особенно обольщаться ее словами, полагая, что Кейт Уинслет относится к тем импульсивным натурам, которые барахтаются в «житейском море», не умея управлять ни своими поступками, ни чувствами. Кинематографическая Кейт совершенно отличается от той, какая она в жизни. Может быть, именно в этом кроется разгадка, почему, в отличие от Вайноны Райдер, Клэр Дэйнс или Гвинет Пэлтроу, о столь эмоциональном создании ходит в Голливуде так мало сплетен.
«Мне душно в Лос-Анджелесе, — решительно заявляет Уинслет. — Всякий раз после окончания съемок я спешу в аэропорт, чтобы поскорее улететь домой. Когда я привезла сюда родителей на церемонию вручения «Оскара», я думала, что сойду с ума. Я терпеть не могу всю эту показуху, постоянное привлечение к себе внимания. Мне очень трудно адаптироваться к голливудской жизни, особенно к постоянному присутствию наркотиков. Я никогда не употребляла наркотики, даже марихуану. Мне вполне хватает кофе и табака.
Я не допускаю мысли, что потеряю контроль над ситуацией и над собой. Особенно в столь непредсказуемом бизнесе, каким является кинематограф».
Интересно, что же пугает Кейт Уинслет в Голливуде, где она совершила поистине головокружительную карьеру? «Самое плохое в этой работе — то, что ты постоянно погружена в некий выдуманный мир, — откровенничает она. — Поначалу это чертовски удобно. Все тебе подается на тарелочке. Остальная жизнь в это время словно не существует. И вдруг — финал. Съемки закончены, и ты возвращаешься обратно к реальности. Многим это не нравится, но я не из их числа. Я никогда не обольщалась своим положением кинозвезды — скорее оно смущает меня, хотя в наш век цинизма и высокомерия в такое трудно поверить. Все дело, наверное, в том, что я родилась актрисой, и для меня игра — процесс столь же естественный, как дыхание. Сколько себя помню, я всегда любила играть: на сцене ли, в кино ли. Правда, в последние годы я все чаще думаю: «Почему я занимаюсь этим? Я живу в постоянном напряжении. Я ужасно устала. Я совершенно не вижусь с родными. Как я могу работать, не получая новых впечатлений?»
Ужасно думать так о своей жизни. Были дни, когда Кейт просыпалась утром с одной мыслью: «Боже, дай мне умереть». Последняя фраза, вероятно, связана с воспоминаниями о съемках «Титаника», в финале которого Кейт была готова отправиться на дно вслед за кораблем, будучи просто затерроризирована характером режиссера. Впрочем, сейчас, по прошествии времени и благодаря фантастическому успеху фильма, ее мнение о Джеймсе Камероне несколько смягчилось: «Он и гений, и маньяк одновременно: гений — по замыслам, маньяк — в стремлении реализовать их любой ценой. Временами его требования так действовали мне на нервы, что я была готова закатить истерику. Потом я, кажется, поняла его — последние несколько лет он только и думал, что о своем фильме, и надо признать: его умение работать с масштабными сценами выше всех похвал».
А, может, причину такой реакции следует искать не только в режиссере, а еще и в партнерах по фильму, скажем в Леонардо Ди Каприо? «Я уже, наверное, всем надоела своими комплиментами в адрес Лео, — говорит она. — Он великолепен буквально во всем, что делает, никогда не теряет чувства юмора. Не скрою, поначалу мы испытывали некоторые сомнения относительно друг друга. Я боялась обнаружить в нем избалованного славой голливудского жеребца, а он опасался найти во мне манерное чопорное создание, розовощекое, с идеальной кожей.
Он мог войти в гримерную утром, перехватив от силы полчаса сна за ночь, и я готова была умереть от зависти: просиживаешь тут целыми часами перед зеркалом, а этот тип едва выкатился из койки, а выглядит просто божественно. Лео терпеть не мог комплиментов, казалось, физически не выносил их. Часто, принимая решения, прибегал к советам друзей и родных. Последнее, признаюсь, раздражало меня — я считаю, что все, касающееся актерской игры, должно исходить из внутреннего мира самого актера. Впрочем, все это не помешало нам стать добрыми друзьями — но не более, поскольку еще во время нашей первой встречи я подумала: «Леонардо в самом деле чертовски хорош собой, но никакой близости». Потом мы не раз обсуждали с ним эту тему и в конце концов согласились, что не сможем всерьез воспринимать наш флирт». Ну что ж, по крайней мере, не будем обольщаться: величайший кинопоцелуй всех времен и народов, которым обменялись Кейт и Лео на носу обреченного корабля, был всего лишь братским поцелуем, — впрочем, возможно, именно поэтому он и оказался столь удачным.
«Лео был моей опорой, — многословность Кейт лучше всего свидетельствует о том, какое большое место он продолжает занимать в ее внутреннем мире. — Его стиль работы поначалу изумлял меня. Иногда он говорил: «Эй, не будем спорить об этой сцене — давай просто сыграем ее». Мы научились понимать друг друга с полуслова и чувствовать — с полувзгляда. Джим Камерон постоянно повторял: «Какие вы молодцы, как мне повезло — с такой же легкостью вы двое могли бы ненавидеть друг друга». Но у нас не было выбора — иначе отношения героев, которых мы играли, поблекли бы на фоне гигантских сцен фильма. Мы с Лео знали, что будущих зрителей должна тронуть не массовая гибель людей на борту корабля, а трагическая история любви».
Каковы же дальнейшие планы Кейт Уинслет? «Следующей моей работой будет роль мамы-хиппи, сбежавшей в начале семидесятых со своими детьми в Марокко, в скромном по бюджету фильме «Ужасный Кинки» («Hideous Kinky»). Мой выбор оказался для многих неожиданным, но я предпочитаю сохранять определенную актерскую свободу и не собираюсь играть только сильных женщин в кассовых фильмах — я по природе не жадный человек и потому не намерена давать бухгалтерии власть над собой и своими решениями. У меня и без того хватает проблем: личных, творческих, философских, если хотите; я многого не знаю и хочу многому научиться — разве это не естественно в 22 года?»
Кузьма АНДРЕЕВ